Однополая любовь в истории общества
Какими бы природными и биографическими факторами ни детерминировалась сексуальная ориентация отдельно взятого человека, его целостный сексуальный сценарий задается культурой, к которой этот человек принадлежит. Однополая любовь существовала во все времена и во всех человеческих обществах, она широко представлена в мифологии, литературе и искусстве. Однако и отношение к ней, и сами ее «сценарии» были очень разными. Одни религии однозначно и категорически осуждают ее. Ветхий завет называет мужеложство «мерзостью», которая должна караться смертью; впрочем, так же сурово карались тогда и многие другие грехи, например прелюбодеяние и ростовщичество. Отрицательно оценивает гомосексуальность и Коран, хотя практически любовь к мальчикам играла важную роль в мусульманских культурах, достаточно перечитать сказки «Тысячи и одной ночи» или стихи арабских поэтов.

В некоторых других обществах однополые отношения допускаются и даже поэтизируются, а соответствующие запреты и предписания всегда предполагают какой-то конкретный социальный контекст.

Иногда культура просто принимает к сведению не зависящие от нее особенности психосексуального развития. Например, многие общества допускают сексуальные связи между подростками и юношами одного возраста; такая практика известна у жителей острова Малекула, африканцев кавирондо, лау (острова Фиджи), дагомейцев, манус (Самоа), нама (Южная Африка), нгонде (Африка), гондов (Центральная Индия) и др. Такие связи между подростками одного пола считаются допустимыми, пока мужчина не созрел и не вступил в брак.

Многие архаические культуры допускают сексуальные связи между мальчиками и старшими мужчинами, совместно проживающими в мужских домах. Иногда эти отношения даже институционализируются. Например, у аранда (Центральная Австралия) молодой инициированный мужчина мог временно, до женитьбы, взять «в жены» 10 — 12-летнего мальчика. У сиванов (Ливия) отцы отдавали своих сыновей за плату другим мужчинам.

Нередко сексуальные контакты были элементом определенных ритуальных действий, например обряда инициации. Многие первобытные народы верили, что вместе с семенем мужчина передает мальчику-подростку свои наиболее ценные свойства — смелость, мужество и т. д. Поэтому обряд инициации включал в себя орально- или анально-генитальный контакт, в котором мальчик выполнял рецептивную, женскую роль. Например, у этнической группы малекула (Новые Гебриды) отец мальчика, которому предстояло обрезание, выбирал для него взрослого опекуна, вступавшего с мальчиком в сексуальную связь. Считалось, что это способствует росту мальчиков и что таким путем им передается мужская сила. Сходная символика и обряды существовали и у многих других народов. Символической основой ритуала была идея одухотворения через оплодотворение. Эротические склонности участников особого значения при этом не имели, в остальное время они вели обычную гетеросексуальную жизнь.

В некоторых обществах сексуальные отношения между мальчиками-подростками считались нормальными и даже обязательными на протяжении всего переходного возраста. Вот как это выглядит (по сей день) у папуасов самбия (Новая Гвинея) по описанию Хердта. Когда мальчики этого маленького воинственного племени достигают семи-восьми лет, их отбирают у матерей и они живут в замкнутом мужском мире. Самбия верят, что необходимым условием роста и развития мальчика является регулярное питье семени. До начала полового созревания мальчики должны отсасывать (фелляция) семя у старших подростков и юношей, а затем их самих начинают обслуживать новички. Юноши и молодые мужчины брачного возраста в течение некоторого времени ведут бисексуальную жизнь. Став отцом, мужчина прекращает однополые контакты, полностью переключаясь на женщин. Символической основой этой своеобразной социализации является желание «возвысить» и «очистить» мужское начало жизни, «освободив» мальчиков от фемининных элементов. Соответствующие обряды хранятся в строгой тайне от женщин и возводятся к образу мифического прародителя — Намбулью, цементируя тем самым мужскую солидарность. Первоначальная сексуальная социализация мальчиков принудительна; партнер не выбирается, а назначается старшими. Позже на первый план выступают индивидуальные эмоционально-эротичес¬кие предпочтения, но отношения всегда остаются иерархическими: старший не может осуществлять фелляцию с младшим, а между близ¬кими друзьями фелляция вообще не принята.

Этот социализационный контекст важен и для понимания древнегреческой педерастии. Как известно, греки допускали и даже одобряли гомосексуальные отношения, но при двух условиях: это должны быть отношения между свободными людьми и между взрослым мужчиной и мальчиком-подростком.

Древнейшие формы таких отношений были связаны с воинским обучением. Мальчик был для мужчины-воина не просто эротическим объектом, но учеником, за которого он нес полную ответственность перед обществом. На древнем Крите и в Коринфе в VII в. до н. э. существовал обычай похищения мальчика взрослым мужчиной, который вводил подростка в свой мужской союз; сексуальная инициация сочеталась с воинским обучением, после чего мальчик, снабженный оружием, возвращался домой. В древней Спарте каждый мальчик между двенадцатью и шестнадцатью годами должен был иметь взрослого покровителя, воинская слава которого распространялась и на мальчика. Такой союз рассматривался как брачный и продолжался, пока у юноши не вырастали борода и волосы на теле. Если юноша проявлял трусость на поле боя, за это наказывали его покровителя. В Фивах существовал особый «священный отряд», составленный из любовников и считавшийся непобедимым, ибо, как писал Ксенофонт, «нет сильнее фаланги, чем та, которая состоит из любящих друг друга воинов».

В Афинах классического периода, когда традиции древних мужских союзов и воинского братства были уже подорваны, на первый план выступают другие ценности, в частности эмоциональная близость. Историки объясняют это гипертрофией мужского начала в древнегреческой культуре и зависимым положением женщины. Идеал однополой дружбы-любви у Сократа и Платона тесно связан с идеей воспитания и передачи мальчику жизненного опыта старшего мужчины. Этот «педагогический» эрос придавал особый нравственный смысл таким отношениям, позволяя некоторым античным философам ставить их выше гетеросексуальной любви. Когда эта мотивация ослабевает или выясняется ее иллюзорность, однополая любовь утрачивает привилегированное положение и начинает рассматриваться (в поздней античности) просто как одна из разновидностей эротизма.

Отношение каждого общества к однополой любви зависит от того, как она символизируется, и от уровня общей сексуальной терпимости. Чем больше страхов и тревог вызывает у людей сексуальность как таковая, тем враждебнее они относятся к гомосексуальности.

Христианство всегда осуждало гомосексуальность, но в раннем сре¬дневековье ей уделяли сравнительно мало внимания. Во второй половине XII и особенно в XIII—XIV вв., параллельно росту религиозной и прочей нетерпимости, связанной с развитием в Западной Европе го¬родской культуры и ослаблением идеологической монополии церкви, гонения на нее усилились. «Содомский грех» стал все чаще отождествляться с ересью, приписываться иноверцам и инородцам. Во второй половине XIII в. почти во всех европейских государствах «содомия» каралась смертью; значительно реже, но столь же сурово обходились с лесбиянством. Таким образом «порок» стал сначала «ересью», а затем уголовным преступлением.

В новое время законы и нравы постепенно смягчаются. Кодекс На¬полеона (1810 г.) признает сексуальный контакт между взрослыми людьми одного пола преступлением только в том случае, если применяется насилие или если акт происходит публично, оскорбляя общест¬венную мораль. Аналогичное законодательство было введено в Бельгии и Голландии. В других странах, включая царскую Россию, содомия по-прежнему оставалась уголовным преступлением и «неназываемым пороком».

Сексология, считавшая влечение к лицам своего пола неизлечимой болезнью, уже в середине XIX в. поднимает вопрос: справедливо ли привлекать к уголовной ответственности людей, оказавшихся невольной жертвой ошибки природы? В конце XIX — начале XX в. в борьбу за реформу уголовного права включились многие видные представите¬ли интеллигенции. В Германии составленную М. Хиршфельдом пети¬цию «Научно-гуманитарного комитета» об отмене соответствующей статьи имперского уголовного кодекса в разное время подписали Август Бебель, Карл Каутский, Альберт Эйнштейн, Мартин Бубер, Карл Ясперс, Альфред Деблин, Герхардт Гауптман, Герман Гессе, Генрих и Томас Манн, Райнер Мария Рильке, Стефан Цвейг и многие другие выдающиеся деятели культуры.

Эта борьба дала свои результаты.

Значительно терпимее стало и общественное мнение, что позволи¬ло гомосексуалам не только выйти из подполья, но и создать много¬численные собственные, в том числе политические, организации для борьбы против дискриминации и для защиты своих гражданских и че¬ловеческих прав и интересов. Однополая любовь перестала быть позорной и «неназываемой», гетто превратились в общины с достаточно развитой и сложной субкультурой, а «сексуальные меньшинства» стали заметной политической силой (хотя предубеждение и какие-то, боль¬шей частью скрытые, формы социальной дискриминации гомосексуалов сохраняются).

В настоящее время из 210 стран, по которым Международная ассоциация лесбиянок и геев (ИЛГА) располагает данными, однополый секс полностью легален в 108 странах, в 83 странах (в основном Азии и Африки) преследуется мужская, а в 44 странах — также и женская гомосексуальность (по 19 странам сведений нет).

Изменилось и самоназвание гомосексуалов. Чтобы избавиться от обидных «медицинских» ассоциаций, мужчины-гомосексуалы в большинстве стран стали называть себя геями (женщины продолжают называть себя лесбиянками).

Происхождение слова «гей» (gay), которое широко употребляется в английском, французском, голландском, датском, шведском и японском языках, не совсем ясно. В провансальском языке XIII — XIV вв. оно обозначало «искусство поэзии», «любовника» и человека с гомосексуальными наклонностями. Позже оно обозначало также сексуальную распущенность. Современное его значение подразумевает прежде всего определенный стиль жизни, сознательное социосексуальное самоопределение. В России гомосексуалов называют еще «голубыми»; происхождение этого названия также неясно.

С развитием политического движения геев и лесбиянок у них появились и свои официальные символы. Розовый треугольник напоминает о знаке, который заключенные-гомосексуалы должны были носить в гитлеровских концлагерях (представление, будто розовый цвет обозначает лесбиянок, а голубой — геев, не лишено остроумия, но исторически неверно). Второй символ — ламбда, одиннадцатая буква греческого алфавита, появился в США в 1970 г. и был официально принят Международным конгрессом в защиту прав геев в Эдинбурге в 1974 г. Третий символ, многоцветный полосатый флаг-радуга, символизирующий многоцветье движения и одновременно намек на библейское обещание, что всемирного потопа больше не будет, появился в 1978 г.